Давайте поговорим об одной из человеческих страстей – о чревоугодии. Что это такое?

Давайте поговорим об одной из человеческих страстей – о чревоугодии. Что это такое?

– Чрево – это что у нас? Это наш живот. А чревоугодие – это мы туда складываем все, что хочется нашему чреву. В узком смысле слова,  наше чрево – все, что связано с приемом, усвоением и переработкой пищи. Но мы же не просто так – сделали какую-то лепешку из сырых овощей и сразу же   в рот ее, и никакого удовольствия не получить. Нет, мы стараемся поперчить, посолить ее, в тарелочку красиво положить, украсить гарнирчиком, полить соусом пикантным и есть не торопясь, медленно пережевывая, наслаждаясь. Это все – чревоугодие.

– Почему? Что Вы находите в этом плохого?

– Мы говорим, что чревоугодие – это болезнь. А какая здесь может быть болезнь?

– Переедание...

– Я обращаю внимание на то, что любая страсть человека паразитирует на каком-то здоровом, нужном и очень полезном субстрате. Пока мы находимся здесь, на земле, в очень короткий промежуток времени от рождения человека до смерти тела, нам нужно, жизненно необходимо питать свое тело, и это наша святая обязанность перед Богом – это норма: мы должны заботиться о своем теле, чтобы оно жило, это дар Божий.  И нам даже ничего делать не надо – у нас есть чувство голода, и все. И посмотрите: все эти жизненно важные наши обязанности сопровождаются по милости Божией радостными, сладостными переживаниями. Мы об этом даже не задумываемся: почему банан такой вкусный? Клубника, персик, абрикос, арбуз, груша, чесночок, лучок, салатик, кинза, петрушечка, укропчик, картошечка с маслицем… Вспомните, как в пост заходишь в супермаркет, идешь мимо отдела,  где курицу-гриль готовят… Слюнки текут.

– Ну почему это все так вкусно? Или мы воспитали свой вкус, или родители нас воспитали, внушая нам: это вкусно, ешь!

– Нет, дети как-то сами очень быстро обнаруживают, что вкусно, а что нет – потом только держись, только прячь конфеты подальше. Так Бог позаботился о человеке: то, что жизненно необходимо, сопровождается еще и чем-то очень привлекательным для души, радостными переживаниями во время пережевывания пищи, когда мы положили ее в рот.

– Как тут не вспомнить рекламные ролики, которые рекламируют что-то съестное – они и актера подберут, и десять раз отрепетируют, чтобы он, положа в рот пищу, изобразил блаженную гримасу и расплылся в радостной улыбке. Все! И собрался, и пошел покупать этот продукт.

– Это еще одно простое, доступное даже детям, проявление любви Божией к человеку. Вот, пожалуйста – все для тебя: и питательно, и полезно, и  вкусно. Кушай, дорогой.  Но мы не должны забывать, что главное предназначение пищи, которая нам дана, – восполнить утрату строительного и энергетического материала. Мы изнашиваемся. Мы утром позавтракали, а в час дня уже хотим есть – это ведь не просто так, не потому,  что мы привыкли есть в одно и то же время. Нет, это организм сигналит низким уровнем глюкозы – чувство голода определяется уровнем глюкозы в крови.

Так что нам надо восполнять энергию, а значит, питаться для того чтобы жить. Это самый элементарный смыслообразующий уровень для человека: жизнь – это цель, а пища – это средство.

– Есть такая расхожая поговорка «человек ест, чтобы жить, а не живет, чтобы есть»…

– И это очень правильно сказано. Вот когда мы вспомним о картошечке с маслицем – у нас сразу слюна потекла. Потому что мы помним, как это вкусно, и мы начинаем накрывать на стол, чтобы поесть. Это средство напитаться.

А когда цели и средство меняются местами, когда для меня главным становится наслаждение от пищи, чувственное удовольствие, а не понимание, что мне нужно только восполнить недостаток этой пищи и жить – вот так и проявляется коренная, фундаментальная поврежденность нашего разума. Мы очень легко, очень рано, еще в детстве склонны забывать про цель, и все силы своей души устремляем на средства – на побочный эффект.

Наслаждение, чувственное удовольствие, и не только в еде, становится для нас смыслом жизни. Самым главным.

Тогда запускается страсть чревоугодия. Если для меня наслаждение от пищи стало главным, то я буду есть, пока я получаю наслаждение. А почему бы нет? Хорошо, приятно, вкусно. Часто мы видим за новогодним столом или на свадьбе, где так  постарались угодить гостям, так разнообразили пищу – в разных тарелочках много чего лежит. Мы пришли, сели и думаем: с чего начать? Начну с этого, с этого, и этого еще немножечко сюда положите, хлебушка сюда передайте, и бутербродик, пожалуйста. Гостей много, и если я сразу все себе не положу, то мне может чего-то не достаться… И вроде все достал и все успел, ан нет: «Можно еще того тортика кусочек, я тот торт еще не пробовал…» Вроде сыт уже по горло, а вот «пусть лежит, может, и съем потом».

И мы видим, что мы не владеем собой, мы обнаруживаем господство страсти – чревоугодия, потому что мы уже не хозяева сами себе. А тебе надо это, ты не доел, ты голоден? Да ты посмотри на себя: губы и руки жирные, ты уже икаешь сидишь, зачем тебе еще что-то надо? По логике, конечно, и не надо, а все равно хочется. Господь как бы нарочно говорит: «ты сам, сам остановись, не Я тебя теми законами, которые Я вложил в этот мир, буду останавливать – сам остановись. Что, не можешь? Так, может, ты вообще ничего не можешь без Меня?»

И эту немощь человек обнаруживает у себя не сразу.

– Почему?

– Да потому что мы все такие. Вот если бы я один был такой, а все остальные – умеренные, все бы знали, для чего пища, а мне кто-то не сказал: я был двоечником, плохо учился в школе, ничего не понял, мне вкусно, поэтому я и ем. Нет, все такие. И учителя, и их ученики, и профессора, и студенты, и люди разных возрастов и разного пола, разного социального положения. Это – универсальная патология всего рода человеческого.

Пока гром не грянет, мужик не перекрестится, пока не будет проблем, пока мы не начнем страдать… Нас вразумляют, заставляют задуматься наш ум: пока еще вкусно, сладко и хорошо, пока еще нет изжоги, боли и вздутия живота, пока еще нет расстройства пищеварения – но человек будет есть, пока не наестся досыта.

Но это еще не будет тем, что заставит человека задуматься о смысле жизни. Нет. То, что связано с пищей, всеобщая проблема: человек понимает, что мы все люди и ничто человеческое нам не чуждо. Вот мы любим поесть, и не видим за этим ничего чудовищного, ничего смертельно опасного – не для тела, наше тело и без чревоугодия умрет, а смертельно опасного для души.

Что такое смерть тела и что такое смерть души? Смерть души – это остаться без Бога. Бог создал человека для Себя – ни  больше ни меньше. Чтобы человек всегда жил одной  жизнью с Богом. Мы это даже вместить не можем – как апостол Павел говорит: «не видел то глаз, не слышало то ухо и не приходило то на сердце человеку, что уготовил Бог любящим Его». Мы этого не знаем, не представляем, и те чувственные удовольствия, которыми сопровождается что-то очень важное для нас в нашей жизни здесь, – очень тусклое напоминание, ведь способность переживать радость уже заложена в человеке, даже на уровне чувственных удовольствий – это прообраз того  «навсегда», которое уже никогда не закончится. Оно не от мирного происхождения, оно небесного происхождения. И чувственное удовольствие как бы напоминает об этом нам, нашей душе.

Так вот, если мы со страстью чревоугодия ничего не будем делать, одна только эта страсть разлучит нас с Богом навсегда.

Мы сейчас поговорили о чревоугодии только в  самом узком смысле этого слова, только о нашей пище. Но наше чрево – это не только желудок. Чрево – это вся наша душевно-телесная организация, это все, чем мы этому миру принадлежим, все, чем мы его воспринимаем и переживаем. Это на святоотеческом языке называется плотью: не только тело, но и те части души, которые обслуживают его потребности – вся эмоционально-волевая сфера и ум наш, как часть души, обслуживают наше чревоугодие.

Мы вообще склонны чувственные удовольствия, которыми сопровождается наша жизнь, делать смыслом жизни. Все, что мы воспринимаем органами чувств, способно вызывать радостное, приятное, удовлетворяющее нас, придающее осмысленность нашему бытию чувство. И эти чувственные удовольствия и становятся смыслом нашей жизни, её целью. Мы даже не задумываемся, какая эта цель – ближайшая, проходная или конечная. Нет, нас интересует удовольствие само по себе: оно позволяет нам на остроте его переживания снять главную проблему нашу – метафизическое  недовольство земной жизнью.

Человек – образ Божий, он существо духовное, а это значит, что он никогда не удовлетворится тем, что есть здесь, на земле. И чувственное удовольствие, которое мы испытываем, есть некое утешение, которое доставляет нам Господь, которое позволяет нам здесь жить и не мучаться. Потому что для человека жить без Бога – это тоска зеленая. Источником радости является только Бог. И когда человек научился общению с Богом в молитве, то для него остаться один на один с Богом (не один на один с самим собой, этого не бывает никогда) – это источник радости. Человек стремится улучить момент один на один с Богом пообщаться, потому что слаще этого ничего нет.

– Почему же тогда, говоря о чревоугодии вообще, мы чаще всего говорим о насыщении пищей?

– Потому что это самое простое, доступное даже детям. Борьба со страстями начинается с чревоугодия. Борьба с чревоугодием начинается с поста: с воздержания от пищи, которую мы любим, которая вкусна, питательна, калорийна – пищи животного происхождения. Во время поста она не отравлена, она так же вкусна. Но смысл поста – в борьбе со страстью чревоугодия, когда наш дух возвышается над нашей плотью, над чревом, и говорит ему: «Хочешь колбаски?» – «Хочу» – «Ан нет».

И это понятно даже ребенку. И ребенок может осознанно, с пониманием дела, поститься.

Когда тварь непосредственно общается с Творцом, для нее нет ничего более светлого, радостного и вожделенного – все остальное меркнет. И этот душевный переворот должен в каждом из нас произойти: мы должны понять, какое место в нашей жизни занимает Бог. А мы не понимаем – у нас нет того жизненного опыта, чтобы так доверять Богу и себя и наших ближних. У нас нет веры, поэтому и возникают все наши жизненные  недоразумения, неудовлетворение жизнью, обида на всех и вся… И в этом виноваты только мы сами.