После кончины святого Иоанна Кронштадтского в газете «Ведомости С.- Петербургского градоначальничества» была опубликована история, в которой речь идет о холерной эпидемии начала 1890-х годов, которая вдобавок усугубилась голодом в 1892–1893 годах. Капитан I ранга «К.» вспоминал, что творилось тогда в Кронштадте.
Во время холерной эпидемии морское начальство приняло все меры к тому, чтобы холеру не занесли в Кронштадт: народу в столице умерло очень много, командование боялось за жизнь моряков. С Петербургом сообщение было почти прервано, а все приходившие из балтийских портов Швеции, Дании и Финляндии коммерческие суда становились на карантин. Командам запрещалось даже выходить на берег до разрешения командира порта.
Однажды пришло шведское судно — большой грузовой пароход «Густав Адольф» — и остановилось на рейде. С парохода сигнализировали, что «есть холерные больные».
Отец Иоанн случайно об этом узнал и сразу поспешил к пристани. Катер с врачами и санитарами уже отчаливал, чтобы двинуться в сторону Купеческой гавани.
— Остановитесь! Подождите меня!— закричал им священник.
— Куда вы, батюшка? Ведь мы едем на холерный пароход!
— И я с вами.
Голос святого праведника был тверд и возражений не допускал. Медики вынуждены были подчиниться — отец Иоанн взошел на борт катера.
На «Густаве Адольфе» был настоящий ад. По свидетельству капитана «К.», холерные больные корчились в судорогах. У некоторых ноги сводило так, что они коленями почти касались подбородка. Заразные извержения всюду были разбросаны по палубе и в каютах...
Отец Иоанн мгновенно оценил обстановку и обратился к русским врачам:
— Кто из вас говорит по-шведски?
Нашелся доктор, живший одно время в Стокгольме.
— Идем! Скажи капитану, чтобы он приказал вынести всех больных на палубу!
Так и сделали.
Отец Иоанн перекрестился и подошел к несчастным.
Тем же решительным, строгим голосом он скомандовал доктору, который его сопровождал:
— Переведи! Святый целитель Пантелеимон, моли Бога о сих страждущих чадах...
Голос отца Иоанна — ясный, прерывистый, идущий из самой глубины души, — звучал долго-долго. Вынужденный переводчик всё это время стоял на коленях, сквозь слезы взволнованно повторяя слова молитвы на шведском.
И — о чудо! — умирающие стали понемногу прислушиваться к словам молитвы. Превозмогая боль и мучения, они шептали вслед за батюшкой отдельные слова, и вот уже здоровые члены экипажа и русские врачи, не веря своим глазам, замечали, как распрямляются судорожно согнутые руки и ноги, как прекращаются извержения, как стоны и хрипы смолкают...
Наконец батюшка замолчал. Перевел дух, благословил всех болящих и отбыл с парохода. Разумеется, ему пришлось провести некоторое время в карантине в морском госпитале. Священник не заразился и не заболел.
Морские и крепостные власти Кронштадта удостоверили, что на шведском пароходе «Густав Адольф» за время его стоянки на рейде не было зафиксировано ни одного случая смерти от холеры!
Прошло около четырех месяцев. Капитан парохода Липанен отправил отцу Иоанну письмо с просьбой прислать портрет батюшки с собственноручной надписью. Отец Иоанн исполнил желание шведского морехода и послал портрет. Русскую подпись поставил сам, а приветствие на шведском языке написал все тот же переводчик-доктор.
Не раз в Морском офицерском собрании заходила речь об этом событии, и многие из молодежи говорили:
— Но ведь, как рисковал наш батюшка!
— Не забудьте, что он отец Иоанн! — отвечали старые морские волки.
Свое повествование мемуарист завершает словами: «Нам, современникам жизни досточтимого отца Иоанна, трудно и преждевременно высказывать свое мнение о содеянном им. Об этом в достаточной полноте скажет история».
Комментариев нет:
Отправить комментарий